Филипп Бобков вспоминает: «По линии Пятого управления в Советском Союзе служили 2,5 тысячи сотрудников. В среднем в каждой области в „пятой“ службе работало 10 человек. Оптимальным был и агентурный аппарат, в среднем на область приходилось 200 агентов».

Находкой Бобкова стало массированное использование агентуры на «бурлящих» территориях, в определенных социальных или национальных группах, чьи устремления и настроения представляли угрозу спокойствию, порядку или власти. К таким группам относились крымские татары, которые постоянно поднимали вопрос об автономии и суверенитете, выступали в Крыму и в Москве. Среди них плотность агентуры в Крыму доходила до одного агента на 100 человек. Причем и задача этим «массовым» агентам ставилась определенная: выходить на «связь» и давать информацию только в случаях назревания каких-либо экстремальных действий со стороны наблюдаемой категории граждан. Такая же массовая агентура, она же и агентура влияния, была и в Пригородном районе Осетии, где постоянно существовала угроза межнациональных столкновений. Эта угроза обернулась кровавым кошмаром лишь после развала Советского Союза и ликвидации вместе с КГБ и Пятого управления, которое долгие годы обеспечивало мир и покой на Кавказе.

Пятое управление здесь не уступало американскому ФБР и французской политической полиции. Остальные службы были просто на голову ниже. Ну разве мог профессионал «пятерки» безучастно воспринимать такую информацию о заграничных коллегах: «Французской полицейской разведслужбе (RG) вменено в задачу постоянно информировать высший эшелон власти о настроениях общественности. RG имеет своих агентов и осведомителей во всех департаментах Франции. Ежедневно они направляют донесения в центр, который их анализирует и готовит краткие обзоры для министра внутренних дел, главы правительства и президента страны. RG интересует отношение французов к различным правительственным мерам и реформам. Разведслужба обязана изучать новые явления, в том числе общественные. Сотрудники этой службы выполняют функции социологов, стремящихся глубоко анализировать ситуацию в обществе. Секцию „города и пригороды“ в RG возглавляет философ Л. Бьюи-Транг, которая разработала пятибалльную систему оценок „горячих“ пригородов и кварталов. RG отслеживает ситуацию во взрывоопасных пригородах, в исламских организациях во Франции, в сектах, в благотворительных организациях, которые порой используются для „отмывания“ денег. Настроение соотечественников в департаментах страны помогает анализировать соответствующая компьютерная программа». Так работали французы.

А в Советском Союзе Пятое управление тогда было озабочено тем, что среди интеллигентов существовали настоящие фанатики идеологической борьбы с государством. Здесь были и борцы-одиночки, и приверженцы групповых действий. Конечно, Пятое управление наблюдало их пристально. И далеко не пассивно. Исходили из того, чтобы они чувствовали постоянное беспокойство, нервничали, делали ошибки. Здесь господствовал так называемый метод «массированного психологического воздействия». Планирование конкретной операции в русле такого метода оставалось уделом разработчиков, отличавшихся изощренным воображением и системным мышлением. Однажды человек в своем противостоянии власти, приблизившийся вплотную к статье 190-прим, вдруг замечал, что у него не клеится на работе, что как-то не складывается жизнь, число бытовых неурядиц стало критическим, от него отвернулись приятели и жить стало вообще неуютно. Стечение обстоятельств, но управляемых. Не все выдерживали. Были и локальные уколы, но причинявшие не меньшее беспокойство. П. Якиру, видному и весьма активному диссиденту, однажды из магазина «Березка» демонстративно доставили домой дюжину дорогих заграничных бутылок спиртного и коробку с редкими деликатесами от «какого-то» иностранца. Жест – напоминание от Запада. А объект затих на неопределенное время.

Но, конечно, самое высокое искусство оперативной работы было в том, чтобы предотвратить возникновение антисоветских групп и преступных сообществ. А уж если они возникли, то не доводить дело до суда, а разложить их изнутри. На разных уровнях в КГБ постоянно жило противостояние административно-репрессивного подхода к противникам режима и профилактического, социально-психологического, ориентированного на размывание активных диссидентских групп и лиц. Ярким приверженцем последнего был Бобков, хотя и ему не удалось окончательно добиться торжества «мягко-разрушительного» творчества. Оперативному составу внушал постоянно: «Не доводите разработки до драматического конца. Если есть малейшая возможность остановить диссидентствующего „активиста“ убеждением, психологически точным воздействием, продуманной профилактикой используйте ее. Нужна не канцелярская фиксация действия, не силовые методы, а искусный процесс „размывания“ враждебных группировок».

Как в случае с «Памятью». Организация русских националистов во главе с фотохудожником Васильевым бешено эволюционировала к фашиствующему состоянию. А Пятое управление превратило ее в объединение, пекущееся о памятниках культуры, старины, православия. Методы превращения организации из одного состояния в другое – находка «пятой службы».

Ветераны вспоминают, как реагировал Бобков на операцию, предотвратившую угон самолета из Ленинградского аэропорта «отказниками»-евреями. Ленинградские чекисты провели ее мастерски. О замыслах угонщиков знали задолго. Их взяли с поличным, с оружием, за несколько минут до захвата самолета. Суду и адвокатам не оставили ни одного оправдательного мотива. И все же Бобков был недоволен: почему допустили, что они объединились в преступную группу, почему дали ей «выйти» на террористический акт? Вот если бы этого не допустили, то был бы высший класс оперативной контрразведывательной работы.

Но еще более важным было не допустить сплочения интеллектуалов на антисоветских идеях. Ибо как только рождалась такая интеллектуальная группировка, к ней приклеивались люди, связанные с НТС и ЦРУ, которые искали там свои интересы. Приключилось дело с известным философом, лидером одной неформальной группы, явно не жалующей марксизм. Надо было ее «растащить», пока она оставалась организационно неоформленной. Беседовали с каждым из «соратников» этого лидера, убеждали, что, мол, лучше не подпольно стряпать тезисы, а открыто обсуждать концепцию на институтских семинарах. Но собеседники оставались безразличны. Вскоре одному из них на работе начали оформлять служебную поездку в Италию. «Соратники» увидели в этом свидетельство предрасположенности к нему властей. Другому «пришел» вызов из Израиля, что вызвало очередной всплеск подозрительности. С третьим решали вопрос о публикации его работ в издательстве «Мысль», что аукнулось волной зависти. Идейные нити, объединявшие «соратников», начали рваться, смещались интересы, распад был неминуем. И скоро лидер остался один. Лучшие офицеры Пятого управления умели превращать человеческие пороки в такие добродетели, которые препятствовали рождению антисоветского подполья или произрастанию социально-ориентированных взрывов.

Работа нередко была на грани провокации. Но провокациям в 60–80-е годы ставили предел установками самого же КГБ. Оперативный работник знал, что если его агент, внедренный в террористическую группу, подталкивает ее к террористическим действиям, да еще по его указанию, то они оба попадают под уголовную статью. Ибо в ней есть понятие «организатор», «пособник». Стоит доказать близость к этим понятиям, и дело становилось судебным.

Бобков с особым тщанием подходил к методам работы с антисоветскими группами. У людей его службы дешевые приемы типа «напоили и что-то подложили» – не проходили. В оперативных делах он требовал от разработчиков нетривиальных ходов, но без нарушения уголовного кодекса. Он заставлял оперативных работников действовать в тесном контакте со следственным отделом КГБ и скрупулезно выполнять его требования по созданию доказательной базы, причем, вещественной, прежде всего.

Ф. Д. Бобков замечает: «Я тогда так задачу ставил: если осуждать человека, то не по показаниям других в отношении его, или по его личным показаниям, а только на основании вещественных доказательств. А когда курировал следственное управление КГБ, требовал неукоснительно следовать этому принципу».